Группа – сама себе злейший враг

Клэй Ширки (Clay Shirky)

Под социальным программным обеспечением понимают email, веблоги, системы мгновенного обмена сообщениями и онлайновые дневники, – все то, что служ
т общению людей. Как и любой софт, социальное ПО рождается, изменяется и развивается в результате продолжающегося общения между пользователями и программистами, и настает время, когда практики кодирования сталкиваются с социальными проблемами. Мы публикуем слегка отредактированную версию доклада, прочитанного на конференции O’Reilly Emerging Technology в Санта-Кларе 24 апреля 2003 года.
Перевод Анастасии Грызуновой
Всем доброе утро. Я сегодня хочу поговорить о социальном программном обеспечении… с сюрпризом. О явлении, которое я снова и снова наблюдаю в социальном ПО для больших и стабильных групп. Оно описано в заголовке настоящего доклада: “Группа – Сама Себе Злейший Враг”.
В частности, я хочу поговорить о ключевой, на мой взгляд, проблеме разработки крупномасштабного социального ПО. С вашего позволения, я дам определение социального ПО, поскольку термин этот пока еще весьма аморфен. Мое определение довольно простое: это программное обеспечение, которое поддерживает взаимодействие группы. Простое определение, но я хочу подчеркнуть, как радикальна эта модель. Интернет поддерживает все многообразие коммуникаций: главным образом, двусторонние “точка – точка”, исходящие “один – множеству” и “множество – множеству”.
До Интернета у нас имелось немало моделей двухточечных двусторонних коммуникаций. Телефон и телеграф, например. С посредничеством технологий при таком общении мы уже сталкивались. До Интернета у нас имелось множество схем исходящих “один – множеству “. Я мог транслировать что-нибудь по радио или по телевидению. Газету издавать. Печатный станок был. И хотя Интернет все эти схемы совершенствует, все-таки мы не впервые с ними сталкиваемся.
Самая современная доинтернетная технология, реально влиявшая на то, как люди вместе общаются, называлась стол. Отсутствовала технология – посредник для разговоров группы. Максимальное приближение – конференц-связь, которая на деле никогда толком не работала: “Алло? Мне вот эту кнопку нажимать? Ох ты ж, бляха-муха, я отключился”. Устроить звонок по конференц-связи трудно, гораздо легче написать пяти друзьям и спросить: “Эй, мы где сегодня пиццу едим?” Поэтому до смешного простое формирование групп – и в самом деле событие.
Социальное программное обеспечение существует максимум лет сорок, начиная с BBS-системы Plato, а широкодоступно – всего лет десять. И мы только теперь понимаем, как оно работает. И до сих пор учимся его делать.
Так вот, мое определение по многим причинам фундаментально неудовлетворительно: в нем не указывается конкретный тип технологий. Скажем, электронная почта явно поддерживает взаимодействие группы, но также и трансляцию. К примеру, я спамер, – я шлю письма миллиону людей, но они друг с другом не разговаривают, да и я с ними беседовать не намерен: спам – почта, однако не социален. Я посылаю письмо тебе, ты мне отвечаешь, и у нас получается двухточечный двусторонний диалог, однако он не порождает групповую динамику.
Значит, электронная почта не обязательно поддерживает социальную, групповую схему – хотя может. То же самое с веблогами. К примеру, я Гленн Рейнолдc, я что-нибудь публикую, отключив комментарии, и получается обычная трансляция. Что интересно, я-то это делаю как отдельный человек, но схема больше похожа на MSNBC, чем на разговор. С другой стороны, группа в полдюжины юзеров LiveJournal треплется друг с другом за жизнь, – и тогда получается социальная схема. Еще раз: веблоги не обязательно социальны, хотя умеют поддерживать социальную схему.
Тем не менее, мне кажется, мое определение верно, потому что в нем подчеркивается фундаментально социальная природа явления. Группа – явление динамическое. Нельзя предугадать, что она сделает, поэтому невозможно встроить в ПО все возможные сценарии.
Существует масса литературы, где говорится: “Мы создали такое-то ПО, пришла группа, его использовала и проявила поведение, которое нас так невероятно поразило, что мы решили его записать”. Все снова, снова и снова. (Я слышу, Стюарт [Брэнд, из WELL] смеется.) WELL – одно из тех мест, где этот феномен наблюдается регулярно.
Мой доклад состоит из трех частей. Лучшее объяснение тому, что происходит при взаимодействии группы людей, я нашел в доинтернетном психологическом исследовании. Поэтому в первой части, к которой я скоро перейду, речь пойдет о работе У. Р. Байона, которая, на мой взгляд, объясняет, каким образом и почему группа сама себе злейший враг.
Вторая часть называется “почему сейчас?” – Что такого теперь происходит, отчего имеет смысл задуматься? Мне кажется, мы наблюдаем революцию в области социального ПО, и это по-настоящему интересно.
И в третьей части я хочу указать некоторые вещи – полдюжины примерно, – которые, на мой взгляд, существенны для любого ПО, которое поддерживает большие стабильные группы.
Часть первая: как это – группа сама себе злейший враг?
Итак, часть первая. Лучшее объяснение тому, как возникает это явление, я нашел в книге У.Р.Байона “Групповой опыт”, написанной в середине прошлого столетия.
Байон был психологом, вел терапию с группами невротиков. (Пусть читатель самостоятельно проводит параллели с Интернетом.) И Байон обнаружил, что его подопечные невротики как группа скрытно противодействовали терапии.
Явного сговора или координации усилий не было. Однако Байон видел: едва он пытается сделать что-то полезное, группа каким-то образом его усилия подавляет. Он прямо с ума сходил – не в буквальном смысле, – пытаясь понять, как же оценивать эту ситуацию: действуют индивидуумы сами по себе или как организованная группа?
Ни к какому ответу он так и не пришел, так что предположил, что неразрешимость проблемы и есть ответ. На вопрос “считать ли группу людей множеством индивидуумов или сплоченной группой?” он отвечал “группа безнадежно двойственна”.
Он писал, что люди решительно индивидуальны и решительно социальны. Каждый из нас наделен рациональным, ответственным за решения разумом, который оценивает происходящее, делает выводы, а затем действует. И все мы инстинктивно способны на эмоциональную связь с группами людей, находящуюся за пределами индивидуального интеллекта.
На самом деле, Байон настолько уверовал в правильность своего ответа, что на обложку книги поместил куб Неккера – такой куб, который можно видеть поочередно под двумя углами, но под обоими сразу – никогда. В общем, группы можно понимать как совокупность индивидуумов, и как опыт эмоциональных групповых связей.
Легко понять, как в формальных группах, в группах с ярлыками и названиями (“я член такой-то гильдии большой многопользовательской онлайновой ролевой игры”), формируется групповая общность. Однако Байон постулировал, что эффект такого единства гораздо глубже и проявляется гораздо быстрее, чем можно предположить. Я проиллюстрирую этот тезис историей, и для этого приведу пример из вашей жизни. Даже если мы с вами не знакомы, я знаю, такое и с вами случалось.
Вы на вечеринке, и вам скучно. Вы думаете: “Мне все это не нравится. Зря я сюда пошел. Надо пойти домой и завалиться спать. Те, с кем я хотел пообщаться, не пришли”. Ну, вы поняли. Вечеринка не дотягивает до некой планки. И тут случается совершенно замечательная вещь. Вы не уходите. Вы принимаете решение: “Мне все это не нравится”. В книжном магазине вы после этого говорите: “С меня хватит”, – и выходите на улицу. В кофейне вы говорите: “Тут скучно”, – и выходите. Вы сидите на вечеринке, решаете: “Мне все это не нравится. Я тут быть не хочу”. – И не уходите. Вот о такой социальной негибкости и пишет Байон.
А потом случается еще одна замечательная вещь. Через двадцать минут кто-нибудь встает и надевает пальто. И что дальше? Все вдруг расхватывают пальто, все одновременно. То есть все решили, что вечеринка их не устраивает, и никто ничего в этой связи не предпринял, пока что-то не подтолкнуло, и тогда-то все сразу решили, что пора и честь знать.
Эффект так стабилен, что иногда называется парадоксом групп. Не бывает группы без членов группы – это очевидно. Менее очевидно, что не бывает членов группы без группы. Потому что члены чего они в таком случае?
Имеет место сложный момент образования группы: некое количество индивидуумов по какой-нибудь причине как бы решают, что происходит нечто стоящее. То есть говорят себе: это хорошо, и это нужно защищать. И в это мгновение, пускай подсознательно, включаются групповые эффекты. Которые мы наблюдаем в онлайновых сообществах снова и снова.
Байон сделал вывод, что группа невротиков защищалась от его попыток заставить ее делать то, что она должна делать. Люди собрались, чтобы вылечиться – группа ведь занималась терапией, лечилась. Но этому самому лечению сопротивлялась. И Байон отмечал вполне конкретные модели сопротивления очевидной цели образования группы. Он описал три.
Первая – сексуальные разговоры, как он их назвал в работе середины прошлого века “Группа встретилась, чтобы спариваться”. То есть группа рассматривает свою задачу как основу для флирта, вульгарностей или эмоций в парах.
Вы приходите на IRC, видите список каналов. Ну, думаете, я знаю, что это за группа, вот название канала. Вы заходите туда и почти непременно обнаруживаете, что там присутствуют и сексуальные разговоры. Не обязательно откровенные. Однако, по Байону, в человеческих беседах они присутствуют всегда. Это одна из базовых моделей, к которым обращается группа, отвлекаясь от сложных задач на более базовые цели.
Вторая описанная Байоном модель – идентификация и атака на внешнего врага. Модель весьма распространенная. Ее наблюдал каждый, кто в середине девяностых сталкивался с движением открытых исходников. Если важен Linux для десктопов – вперед, работы полно. Однако всегда можно обсудить Microsoft и Билла Гейтса. И у всех из ушей аж кровь пошла, так все взбеленились. Хочешь улучшить продукт – пожалуйста, вот список задач. У нас ведь открытые исходники, так? Возьми и сделай. “Нет-нет, Microsoft и Билл Гейтс ррррррр…” – и опять сплошная болтовня. Ничто не оживляет группу лучше внешнего врага. А если кто-нибудь на самом деле вам не враг, объявляешь его врагом – и наслаждаешься сплоченностью группы. Группы нередко тяготеют к своим членам-параноикам, лидерами их объявляют, поскольку эти люди великолепно находят внешнего врага.
Третья модель по Байону – религиозный культ. Назначение и почитание религиозного идола или системы догматов. По сути религиозная модель означает: мы избрали нечто выше критики. В Интернете такое встречается на каждом углу. Сходите на Толкиеновский форум или в ньюс-группу, попробуйте сказать: “Знаете, “Две башни” как-то слегка занудны. Ну то есть – очень длииииииинные. Зря он столько лес описывает, там же всю дорогу один и тот же лес”. Попробуйте. Там на первой странице написано: “Здесь обсуждаются работы Толкиена”. Вот попробуйте войти и таким образом их обсудить.
Может быть, где-то вам ответят, например: “Да, но так задумано, это необходимо, чтобы передать ощущение апатии”. Но в большинстве мест вас просто распнут – вы коснулись религиозного текста.
Эти модели проявляются и в Интернете, – не из-за ПО, а из-за того, что Интернет используют люди. Байон распознал, что группа способна завалить сложные задачи базовыми моделями поведения. И в итоге, проанализировав эти конфликты, пришел к выводу, что группе необходимо структурирование. Необходимы конституции. Регламент. Нормы, ритуалы, законы. Из целого списка методов – из всей бесконечности возможных способов поведения, – мы приемлемые обводим кружочками.
Байон писал, что структура необходима группе для защиты от самой себя. Групповая структура требуется, чтобы группа не теряла цели, пути, смысла, правил, чего угодно. Чтобы не отвлекалась от сложных задач. Структура защищает группу от действий ее членов.
В семидесятых, – модель повторяется в Сети снова и снова, – так вот, в семидесятых возникла BBS “Communitree”, одна из первых телефонных BBS. У людей тогда компьютеров не было – компьютеры были у организаций. Communitree основывалась на принципах открытого доступа и свободного диалога. Communitree, имя – воплощенная Калифорния Семидесятых. Идея была такая: уничтожь структуру, и на ее месте расцветут новые прекрасные модели.
В самом деле – как знает любой, кто ставил дискуссионное ПО в прежде разъединенных группах, – именно так обычно и происходит. Невероятные происходят вещи. Зарождение эхоконференций, Usenet, “Среды обитания” Lucasfilms, мы снова и снова наблюдаем поразительный наплыв людей, которые вдруг объединены, как никогда раньше не были.
А потом, с течением времени, возникают проблемы. В данном случае, проблема возникла потому, что одна организация, располагавшая каким-то количеством модемов, была средней школой. А кто, кроме учеников этой самой школы, в 1978 году тусовался в комнате с компьютерами и модемами? Пацанов не слишком интересовали умные взрослые разговоры. Их интересовал сортирный юмор. Вульгарный треп. Сходить с ума и всю BBS завесить матерщиной и “ля-ля-ля”.
Взрослые, открывшие Communitree, были в ужасе. Школьники совсем их вытеснили. Система, основанная на открытом доступе, оказалось слишком открыто доступной, чересчур открытой. Создатели не могли защититься от собственных пользователей. Система, основанная на свободе слова, оказалась слишком свободной. Они не могли сказать: “Нет, мы имели в виду не такую свободу слова”. – Хотя как раз это и требовалось. Чтобы спастись от вытеснения, создателям требовалось именно такая возможность, а ее-то у них и не было. В результате Communitree просто закрылась.
Возникает вопрос: эта неспособность основателей BBS защититься от вытеснения – проблема техническая или социальная? Разве ПО не позволяло решить проблему? Или дело в социальной конфигурации группы основателей, которые не переваривали идею цензуры во имя защиты системы? С какой-то точки зрения это неважно, поскольку технические и социальные аспекты тесно переплетены, и совсем разделить их невозможно.
Важно однако, что группа создала систему, а потом в созданном контексте – отчасти техническом, отчасти социальном, – оказалась неспособна спасти ее от атаки изнутри. Атака изнутри – тоже важна. Communitree закрыли не люди, ломавшие или флудившие сервер. Ее закрыли те, кто имел доступ, публиковал сообщения, – для чего система и предназначалась. На машинном уровне нормальный доступ и атака идентичны, поэтому технологически невозможно определить, что должно происходить, а чего происходить не должно. Одни пользователи хотели, чтобы система существовала и предоставляла пространство для дискуссий. А другие, школьники, либо на это плевали, либо активно сопротивлялись. И система не давала первой группе методов обороны от второй.
Об этой истории много писали. Так много, что даже неприятно. Все надеешься, что в какой-то момент кто-нибудь как напишет – и пишут, да только люди-то в итоге не читают.
Самое снисходительное описание этой нередкой модели – “учеба на опыте”. Но учеба на опыте – худший метод учебы. Учеба на опыте – это из области памяти. Не очень хорошо. Лучше всего учиться, когда кто-то что-то выяснил и тебе сказал: “В болото не ходи. Там крокодилы”. Учеба на опыте с крокодилами ужасна – по сравнению с чтением, например. Увы, в данной области по книжкам особо не учились. И потому уроки “Среды обитания” Lucasfilms Games в 1990 году, практически дублировали рассказ Роуз Стоун о Communitree 1978-го.
Модель повторяется снова и снова. Кто-то строит систему, подразумевая определенное поведение ее пользователей. Приходят пользователи и ведут себя совсем иначе. И, к своему ужасу, создатели системы понимают, что технологические и социальные аспекты практически друг от друга не отделимы.
Существует прекрасный документ под названием “LambdaMOO меняет направление” – про мастеров LambdaMOO, эксперимента Павла Кeртиса из Xerox PARC в сфере многопользовательских игр. В один прекрасный день мастера LambdaMOO объявили: “Мы систему запустили, и она работает – с кучей занимательных социальных эффектов. Поэтому мастера отныне занимаются только технологическими вопросами. В социальные мы не вмешиваемся”.
И затем, года через полтора – не помню точно, сколько прошло времени, – они вернулись. Вернулись мастера, злые как черти. И говорят: “Судя по вашему нытью, дорогие пользователи, мы не можем поступить, как собирались. Не можем отделить технологические аспекты виртуального мира от социальных. Так что мы вернулись, берем назад свой указ и намерены поддерживать систему. Мы себя, в общем, назначаем правительством, потому что правительство тут не помешает, а без нас у вас тут все разваливалось”.
Люди, работающие над социальным ПО, по духу ближе к политологам и экономистам, нежели к создателям компиляторов. Вроде бы и то, и другое программирование, но если одним из динамических факторов в работе выступает группа людей, то практики совершенно различны. В сфере политики такие неприятности называются конституционными кризисами. Они случаются, когда противоречия между индивидуумом и группой, между правами и обязанностями индивидуумов и групп, настолько серьезны, что надо уже что-то делать.
Хуже всего первый кризис: не просто “нам требуются какие-то правила”, но к тому же “нам требуются какие-то правила для выработки каких-то правил”. Вот это упорно и повторяется в больших и стабильных социальных программных системах. Конституции – необходимый компонент больших, долгоживущих, гетерогенных групп.
Джефф Коэн сделал прекрасное наблюдение. Он сказал: “Вероятность того, что любая немодерируемая группа в итоге ввяжется во флейм не на жизнь, а на смерть касательно вопроса о необходимости модератора, со временем достигает ста процентов”. Как только группа осознает себя как группу, свыкается с мыслью, что группа как таковая – важна и прекрасна, – очень, очень велики шансы, что члены группы будут стремиться к дополнительной структуре с целью защитить себя от себя.
Часть вторая: Почему сейчас?
Если все, о чем я рассказываю, так часто случалось раньше, случается теперь, документировано, и еще до Интернета была психологическая литература по теме, – что такого происходит сейчас, почему вдруг это стало важно?
Точно сказать не могу, но, судя по всему, в области социального ПО сейчас происходит революция. Поразительно, сколько народу теперь пишет инструментарий для поддержки или совершенствования группового сотрудничества или коммуникаций.
За шесть-восемь лет веб всех нас превратил в мегаломаньяков. Слабо связанный, неструктурированный, он рос, как сумасшедший, и в результате все свелось к одному вопросу: докуда можно расти? “Сколько пользователей у Yahoo? Сколько клиентов у Amazon? Сколько читателей у MSNBC?” – А в ответ слышишь: “Целая куча!” Но целая куча возможна, если не требовать от MSNBC общаться с читателями, а от читателей – общаться друг с другом.
Оголтелое стремление к размеру и росту плохо тем, что в больших масштабах невозможно поддерживать плотную, взаимосвязанную среду, стимулирующую беседу и сотрудничество группы. В малых масштабах – другое дело; небольшие группы людей способны к взаимодействию, какого большие не умеют. Так что мы прохлопали любопытные малые группы. Больше десятка, меньше нескольких сотен, где люди по-настоящему способны поддерживать разговор, невозможный, когда речь идет о десятках тысяч или миллионах пользователей – во всяком случае, как единой группе.
Давно существуют списки рассылки и BBS, сравнительно недавно появились интернет-пейджеры, масса разных моделей общения. И теперь вдруг – все эти вещи. Веблоги, Wiki, и особенно – платформы. RSS. Общие флэш-объекты. Методы быстро создавать нечто поверх существующей инфраструктуры – и тут же испробовать новое.
Разговариваю со Стюартом Баттерфилдом о чате, который они тестируют. Спрашиваю: “Ну, как идет?” А он отвечает: “Мы его придумали две недели назад. Вот, запускаем”. – Если можно перейти от “oй, у меня идея” к “давайте запустим эту приладу перед несколькими сотнями серьезных гиков и поглядим, как будет работать”, – значит, существует платформа на которой можно быстро создавать какие-то интересные вещи. Конечно, что-то подобное можно было сделать и два года назад. Только стоило бы это гораздо дороже. А когда цены падают, случается масса интересного.
Поэтому первый ответ на “Почему сейчас?” – будет “Потому что пора”. Не могу сказать, почему столько времени понадобилось для появления веблогов, но уж точно не из-за технологических проблем. Каждая крупица необходимой для веблогов технологии была у нас уже в тот день, когда Mosaic запустила первый браузер, обрабатывающий формы. Каждая крупица была! Но мы получили Geocities. Почему Geocities, а не веблоги? Мы не знали, что творим. Geocities оказались неудачной идеей, веблоги, как выяснилось, – прекрасной. Понадобилось много времени, чтобы понять: людям полезно друг с другом разговаривать, а не просто грузить плохо отсканированные фотки своих кошек.
Модель веблогов возникла примерно в 1996 году – появился Драдж. Платформы появились в 1998-м. Реально все началось в 2000-м. В прошлом году уже все осознали: господи боже, эта штука станет мейнстримом и все изменит.
Для меня головокружительный миг настал, когда Фил Гифорд открыл веблог Пеписа – дневники Сэмюэла Пеписа 1660 года в форме веблога. Kаждый день – запись из дневника. Тогда-то я и понял: Фил утверждает – и теперь я в этом тоже уверен, – что веблоги проживут еще минимум десять лет. Потому что именно столько Пепис вел дневник. Момент проекции в будущее: эту инфраструктуру отныне можно воспринимать как данность.
Почему между браузером, обрабатывающим формы, и дневниками Пеписа случился восьмилетний зазор? Я не знаю. Людям понадобилось время, чтобы с этими идеями свыкнуться.
Итак, прежде всего, это революция отчасти потому, что это революция. Мы усвоили идеи и теперь с ними работаем. Во-вторых, сейчас люди создают веб-автохтонов.
В середине девяностых социальное ПО на вебе по большей части выглядело так: Это Дредноут “Гигантский Лотос”, теперь – с новым облегченным веб-интерфейсом!” – Совсем не похоже на веб. Сплошная нескладуха какая-то. И плюс – Вот вам парочка пиктограмм, а за кулисы не подглядывать.
Веблог для веба естественен. Он сам – воплощенный веб. Wiki – естественный для веба метод совместного хостинга. Легкий, слабо связанный, легко растет, легко распадается. И не только на поверхности – ах, можно все делать в формах. Он базируется на http. На разметке. RSS – естественный для веба метод синдицирования. Берем весь этот инструментарий и расширяем его, чтобы по-настоящему быстро создавать новое.
В-третьих, по выражению Дэвида Уайнбергера, уже можно переходить к модели Слабо Соединенных Крошечных Фрагментов. Посмотрите, что делает Джои Ито с движением Новой Демократии, даже если вас не интересует новая демократия как таковая. Все началось с одного разговора. Ито говорит: “Я в хандре. Сижу тут в Японии, куча народу в реальном времени друг с другом общаются. Я тоже хочу. Устрою конференц-связь. Но конференц-связь сама по себе кошмарна, так что я еще открою чат”. И на первой встрече Пит Камински, кажется, сказал: “Я тут Wiki открыл, вот URL” – и вывесил в чате URL. Люди давай комментировать. Стали добавлять ссылки; вот списки.
И вдруг возникла беседа сразу по трем каналам: два в реальном времени, один – комментарии. Конференц-связь – ну, вы знаете, как она работает. Либо разговаривают один-два человека, либо все бубнят: “Ой, а можно я… нет, но…” – все вклиниваются и друг друга перебивают.
Конференц-связь координировать очень сложно, потому что люди друг друга не видят, трудно справляться с логикой прерываний. В конференц-связи Джои логика прерываний перетекла в чат. Человек печатает: “Прошу слова”, – а модератор конференц-связи ему в ответ в чате: “Ты выступаешь следующим”. Так что конференц-связь шла на редкость гладко.
Тем временем в чате люди комментируют то, что другие говорят. “Ой, это напоминает работу такого-то”. Или: “Гляньте вот этот URL… посмотрите вот этот ISBN”. В конференц-связи надо прочитать URL и проговорить: “Нет-нет-нет, w-w-w-точка-net-слэш…” В чате получаешь и сразу кликаешь. Можно по конференц-связи или в чате сказать: “Сходите в Wiki, посмотрите то-то”.
Широкополосная конференц-связь, но ничего особенного. Три маленькие программки, чуточку склеенные социальным клеем. Поразительно мощная схема. И сильно отличается от “берем атомную подводную лодку и добавляем к ней веб-интерфейс”.
Наконец, есть еще одна вещь – по-моему, настоящая бомба: всеобщность. Веб растет уже очень, очень давно. Поэтому сначала доступ к вебу есть у некоторых, потом доступ к вебу есть у многих, потом – у большинства. Но сейчас происходит нечто иное. Во многих ситуациях доступ к Сети есть у всех. А “все” – иная сумма, нежели “большинство”. “Все” позволяет принимать что-то как данность.
Далее. Интернет имеется не во всем мире. Даже не во всем развитом мире. Но у некоторых групп – студентов, сотрудников хай-тека, – подключены все, с кем они работают. Все друзья онлайн. Вся семья. И эта всеобщность позволяет все воспринимать как данность. Билл Джой однажды сказал: “У меня такой метод: рассмотреть вроде как удачную идею и допустить, что она реальна”. Мы теперь наблюдаем ПО, которое просто допускает, что все оффлайновые группы независимо ни от чего имеют онлайновую составляющую.
Любая группа, начиная с отряда герл-скаутов и дальше, может иметь онлайновый элемент, простой и легко управляемый. А это уже не старая модель “онлайнового сообщества”. Я это себе представляю как два хула-хупа, старый двуххулахупный мир, где моя реальная жизнь тут, моя онлайновая жизнь там, и они особо не пересекаются. Если два хула-хупа совпали, и все, кто оффлайн, также и онлайн, – хотя бы с моей точки зрения, – возникает новая модель.
Существует и всеобщность другого рода – та, что появилась благодаря беспроводным технологиям. Если всякий раз, когда собирается группа, допустить, что она может одновременно общаться лично и онлайн, можно делать много разного. Я теперь без чата или Wiki совещаний не провожу. Три недели назад я устраивал встречу в Библиотеке Конгресса. У нас был wiki от Socialtext, чтобы фиксировать большие и очень плотные фрагменты технической информации насчет долгосрочного цифрового хранения. Люди, организовавшие встречу, видели Wiki в первый раз, а теперь Библиотека так разговаривает, будто wiki у них всю дорогу был, и собирается использовать его и на следующем совещании. За пару дней wiki превратился из новинки в норму.
Очень быстро стало нормой, что группа может делать вещи типа “Ну, я взял слайды PowerPoint, показал, а потом закинул в Wiki. Можете сами посмотреть”. Wiki стали хранилищами групповой памяти. Это – новое. Подобная всеобщность – все онлайн, и у всех есть пространство для одновременного пребывания онлайн, – может породить новые модели.
Часть третья: Что можно воспринимать как данность?
Если мои выводы верны – во-первых, что группа сама себе злейший враг, во-вторых, что сейчас мы наблюдаем всплеск социального ПО, – что следует делать? Что нам плюс-минус точно известно о создании социального ПО – хотя бы для больших стабильных групп?
Думаю, кое-что известно. Чуть больше десяти лет назад я ушел с работы, потому что меня сильно заинтересовал Usenet. Я думал: вот это будет настоящая бомба. Я даже написал тогда книгу про сетевую культуру: Usenet, WELL, IRC и все прочее. Книга вышла в апреле 1995-го – как раз когда весь этот мир смыло вебом. Но то было мое самое первое увлечение, и я десять лет так или иначе проблему изучал, а последние полтора года – весьма пристально.
Итак, вопрос: “Что требуется для успеха большой стабильной онлайновой группы?”. По-моему, я теперь относительно уверенно могу ответить: “Зависит от многого”. В ближайшее десятилетие я планирую слегка подкрепить этот ответ. Но, во всяком случае, я могу назвать некоторые составляющие этого “многого”. У кальвинистов была доктрина естественной благодати и божественной благодати. Естественная благодать – это когда “чтобы попасть в рай, нужно правильнo себя вести”, а дарованная свыше – это когда “…и Господь должен тебя миропомазать”. Никогда не знаешь, дарована тебе благодать или нет. Так кальвинисты обруливали тот факт, что в Откровении Иоанна зафиксировано ограничение числа людей, попадающих на небеса.
Социальное ПО – в том же духе. Один и тот же фрагмент кода встречается во множестве конфигураций. Иногда он работает, иногда нет. Поэтому в группах, динамическом опыте, есть нечто сверхъестественное.
Нормальный опыт социального ПО – провал. Если изучить подписку на Yahoo Groups, получаются, разумеется, степенные распределения. Горстка густонаселенных групп, среднее число средненаселенных групп и длиннющая плоская провальная кривая. И в любой категории провал – неизбежно выше 50% от общего числа списков рассылки. Это вам не пирог печь. Невозможно сделать так, чтобы всякий раз получалось.
Однако, мне кажется, есть полдюжины вещей, в целом касающихся любых групп, которые я наблюдал, и всех конституций для ПО, поддерживающего большие стабильные группы. Я бы этот список сократил вдвое. Я бы сказал, если собираешься создавать социальное ПО для больших групп, следует смириться с тремя вещами и рассчитывать на четыре.
Три вещи, с которыми нужно смириться